История 4

История Церкви в 1517-1799

Одурманивающая роскошь итальянского Ренессанса была в полном противоречии с консервативной культурой, рождающейся в Европе. В Германии виттенбергская церковная аристократия оставалась надменной из-за самой большой коллекции священных реликвий. Реликвии находились в соответствующей золотой и серебряной оправе и (чтобы сохранить таинственность) «выносились на дневной свет» исключительно по случаю Дня Всех Святых. В церковном доме изображения Марии и святых смотрели на верующих с пьедесталов. Говорили, что они с готовностью ожидают, как защитники, если их молили о помощи в молитве, или зажигая свечи в их честь.

В полдень 31 октября 1517 года, накануне Дня Всех Святых, августинский монах, который служил в качестве профессора теологии в местном университете, направился к церковным воротам в Виттенберге. Он прибил на двери рукописный документ на латыни, который назывался «Диспут над силой и результативностью индульгенций». «Диспут» состоял из девяноста пяти тезисов, бросающих вызов теологии продажи индульгенций. Мартин Лютер был уверен, что это несущая зло католическая теология. Поскольку большинство жителей города умели читать и знали латынь, то решительная расправа Лютера читалась с большим интересом. Умеющие читать передавали ее содержание остальным.

Церковные власти быстро заворошились, чтобы подавить «подстрекателя». Но мир изменился. Семидесятью годами раньше Иоганн Гуттенберг сконструировал первый печатный станок, используя движущуюся литеру, и тем самым положил начало эпохе массовой коммуникации. Используемые Папством методы, которыми они собирались справиться с разницей во взглядах, оказались в этот раз безрезультатны. На протяжении двух недель напечатанные экземпляры девяноста пяти тезисов разошлись по всей Германии; через пять недель они дошли до Ватикана. Появляющийся письменный средний класс не возможно было впредь контролировать с помощью предрассудков, суеверия и незнания.

По мере развития событий заключение компромисса с Римом стало невозможным. Библейское свидетельство о том, что «праведный верою жив будет», должно было иметь все большее влияние на веру Лютера. Мартин Лютер был необычным в своей моральной храбрости, красноречивости, энергичности и непоколебимости в своих убеждениях в отношении Рима. На своем процессе в Вормсе 17 апреля 1521 года, говоря на немецком, а не на латыни, он ошеломил собравшихся своей заключительной речью: «Поскольку меня не осудит Священное Писание и понятные причины, то я не принимаю приговора Папства и Собора, поскольку они сами себе противоречат – моя совесть является пленником Божьего слова. Я не отрекусь ни от чего, поскольку быть в противоречии с совестью не будет ни правильным, ни безопасным. Вот моя позиция. Пусть Бог мне поможет. Аминь».

Дворянство, рискуя своими титулами, имениями и жизнью, стало вскоре укрывать и активно поддерживать Лютера в борьбе за Протестантизм. То, что началось попыткой профессора подвергнуть сомнению идею индульгенций, закончилось изменением лица Европы.

Анабаптисты

Европа быстро менялась. Вскоре военные действия, эпидемии, несчастия и бедность распространялись повсюду. Ужасающие казни ждали всех – католиков, протестантов, анабаптистов и часто евреев – которые не желали подчиняться местному большинству. Беременный последствиями день в Виттенберге положил в Европе начало 131-летнему периоду безнадежности и несчастий. Только силой Вестфальского Мира (1648), когда католики и протестанты согласились на перемирие, была сформирована современная карта Европы. Но после окончания одних военных действий начались другие – внутренние, которые должны были установить народное признание, будь то протестантизм, будь то католицизм.

Реформация привела к разграблению церквей и сжиганию икон, статуй и реликвий. Церковные земли конфисковались. Монастыри распускались. Подобно, как и Лютер, многие находящиеся ранее в безбрачии женились и завели семьи. В случае Лютера женитьба с бывшей монашкой привела многих благочестивых католических сторонников в смущение.

Суровые здания протестантских церквей были теперь переполнены жизненностью больше, чем когда-либо. Христос был признан единственным посредником между Богом и человеком. Не месса, но проповеди были важнейшим моментом в церковном служении. Лютер верил, что «Дьявол, автор печали и тревоги, убежит от звуков музыки почти так же, как от Божьего слова». Прихожане совместно исполняли оживляющие песни, среди которых и хоровое произведение Лютера «Твердыня наша, Вечный Бог».

Развивалась издательская деятельность. Вскоре библейские публикации попали непосредственно в руки рассудительных, все более начитанных граждан. Где только появлялся Протестантизм, появлялись группы, которые были полны воодушевления к учениям, которые они черпали из Священного Писания. Быстро развивающегося реформаторского религиозного течения удержать не удалось. Анабаптисты были далеко идущими и увлеченными  доктринами, но наиболее характерными были для них три черты. Они протестовали против любой связи государства с церковью, утверждая, что это прелюбодеяние. Они противостали против Лютера и главного швейцарского реформатора, Ульриха Цвингли, в отношении крещения младенцев. Поскольку они крестили взрослых, то были «анабаптистами» или «теми, кто снова крестит». Они верили, что крещение было только для тех, кто получили Иисуса Христа и стремились к тому, чтобы Он был их Господом, Царем и Женихом. Публично связывали себя с Ним, посвящались Ему в истине и обручились с Ним через крещение, как и отдавали себя Ему мертвыми, распятыми, подчинялись в ревности для Его воли и радости» — «TheOrdinanceofGod», («Распоряжение Бога»), Мельхиор Гофман (1530).

Яблоком раздора было также то, что Лютер поддерживал мшу (включающую скорее консубстанциацию, чем католическую трансубстанциацию). Здесь анабаптисты, Цвингли и другие реформаторы поддерживали друг друга в том, что во время последней вечери Христос установил хлеб и вино как символы памятки, а не жертву. На встрече с Цвингли по вопросу мши  Лютер подошел к таблице и написал: «Сие есть тело Мое». Мел сломался у него в руке. Для Лютера это был конец дискуссии.

Анабаптисты были сосредоточены на исследовании Библии. Исследовали скинию и признали, что его церемония была тенью Христа. Некоторые анабаптисты в северной Италии, Польше и Румынии также опровергали, что Бог был в трех лицах. Почти через сто лет, накануне тридцатилетней войны, они получили доказательство величайшего признания от заядлого врага:

«Из всех еретических сект, которые произошли от Лютера, ни одна не имела лучших условий, чем анабаптисты. Остальные секты в большинстве возмущенные и шумливые, кровожадные и отданы плотским похотям. Анабаптисты представляются вполне иначе. Они называют друг друга братьями, не используют проклятий, не подают в суд, но все переносят с терпением, как они говорят, в Святом Духе. Кто бы подумал, что под этой овечьей шкурой скрываются ищущие добычи волки?» – «OftheCursedBeginningsoftheAnabaptists» («О проклятых началах Анабаптистов»),Кристофер Фишер, римокатолик (1615).

Квакеры и Свидетельство Гугенотов

«Несите крест и оставайтесь верными Богу, и Он даст вам вечную корону славы, которая не будет забрана от вас. Нет иного пути, кроме того, которым шли древние мужи» – Томас Лое, Квакер (1662).

Проповеди, которые произносил Лое в Оксфорде, склонили молодого Уильяма Пенна к тому, чтобы открыто критиковать Церковь в Англии, что привело к устранению его из Оксфордского Университета. Пенн, сын британского адмирала, отправился во Францию и быстро нашел путь к Протестантской Академии в Самур, а потом к процветающему центру протестантских учений Гугенотов. Может показаться странным, что такой центр какое-то время действовал во Франции. Это было вызвано фактом господства либеральной политики, установленной в 1598 году рожденным и воспитанным в протестантском духе Генрихом IV.

Генрих IV стремился исправить ошибки, совершённые его предшественником Карлом IX, который привел к резне в День Св. Варфоломея в 1572 году. Мир изменился. Перед лицом приходящих трагедий появилось новое сознание. Не смотря на то, что позже Гугеноты должны были быть изгнаны из Франции (1685), методы, подобные тем, которые имели место во время Дня Св. Варфоломея, такие как вырывание языков, прибивание еретиков к повозкам, сжигание или утопление, теряли свою популярность как возможные инструменты государственной власти.

Весь Самур гудел от дискуссии на тему пророчеств из Книги Даниила и Откровения Св. Иоанна. Общее мнение гласило, что церкви из Откровения шли друг за другом, и что в настоящее время Церковь находилась в шестой, Филадельфийской стадии. Этот тезис очень сильно утвердился в памяти Пенна на всю его жизнь. Гугенотский ученый, Пьер де Лани (1573-1661), стремился установить, с какого момента во время наезда Готов и Вандалов на Рим нужно считать 1260 дней Даниила, используя метод «день за год». Наиболее значимым ученым в то время был Пьер Жюри (1637-1713), на то время сравнительно молодой. После изгнания Гугенотов из Франции в 1686 году, Жюри развил метод Лани, делая вывод, что Францию ожидает особый суд Божий – десятую часть города – в 1870-1890, но обязательно до 1796 года.

После возвращения в Англию Пенн оказался среди Квакеров и вскоре был арестован за нарушение религиозных прав. Серьезность обвинения возрастала, и, наконец, его научная расправа «Расшатанный фундамент на песке» засудила его на заключение в лондонской Towerза богохульство. Пенн критиковал веру в Святую Троицу и представил ее как небиблейскую и нелогическую, «Ибо какой разумный человек мог бы признать, что существуют три отдельные бесконечности», а также «ясно, что хотя я опровергаю существование Троицы отдельных существ, воссоединенных в одном Боге, но я не опровергаю божественности Иисуса Христа».

Крест и Корона

Семимесячное пребывание в заключении Пенн провел над написанием труда «Отсутствие креста – Отсутствие Короны», весьма распространенного исследования, которое утвердило образ креста и короны в сердцах и умах народа Божьего. Слова Пенна были просты, искренни и библейские: «Какова наша чаша, которую нам предстоит выпить, и крест, который мы должны претерпеть? Это самоотречение и пожертвование самих себя в том же духе, исполнение воли Божьей для служения Ему и Его славы, что является истинным послушанием в отношении креста Иисуса».

Пенн снова исследовал библейские обетования, которые передавались со времен Св. Августина. Теологи минимизировали важность испытаний Церкви, признавая их только как упоминания «распространяющиеся как тучи». Пенн пришел к выводу, что эти жизненные испытания, пережитые в неблагоприятных условиях, будут на вечную пользу; осознание страданий Церкви вместе с Христом постепенно открывалось.

В 1670 году умер  Уильям Пенн. Семейное имение, в том числе огромный долг, который должна была Уильяму Пенну Корона, оставался теперь в руках молодого Пенна. Пенн наконец имел средства, чтобы почти непрерывно вести свое духовное путешествие. Он путешествовал по Англии, Ирландии и вдоль реки Рейн, проповедуя доктрину Квакера. Осознавая, что Корона никогда не заплатит постоянно растущего долга, он обратился к королю с просьбой о даровании ему колонии в Америке взамен за аннулирование обязательств. Он сосредоточил свою деятельность на «святой попытке» основать Пенсильванию и построить город Филадельфия; что стало его наиболее известным наследием. В названии Филадельфия зазвучало эхо воспоминаний тех учений, которые были вынесены из Самура.

В политике Уильям Пенн оказался очень способным законодателем, посредником и пацифистом. Мирное настроение и подход к Индейцам под большим вязом Шакамаксон привели к перемирию. Правительство Пенна стало легендарным. Еще долго после его смерти говорилось об Индейцах, оплакивающих уход дорогого брата, которому они обязались «жить во взаимной любви».

Войны на территории Европы закончились. Наступающее столетие оказалось периодом мгновенного развития и роста. Наука процветала. Было признано, что Земля крутится вокруг Солнца, выяснено орбитальное вращение луны, было понятно, как действует свет, сконструирован механический двигатель, который должен был заменить тягловую силу животных. Решались математические задачи, которые тысячи лет были неизвестны. Создавались новые музыкальные произведения. Общее благо стало центром новых наук, которые должны были помочь понять общественные, политические и экономические теории. Все эти события оплодотворяли умы тех, кто мыслил о революции в общественном и политическом порядке. Но, прежде всего, эти события отражались на религии. Под влиянием опыта из недалекого прошлого в элитной среде тень пала на все, что было связано с религией. От общественных вождей ожидали позиции агностического, деистического или унитарианского типа.

Франция и Филадельфия ­­– 1776-1799

В то время как Франция была центральным пунктом в большинстве событий, брошюры на английском все же распространялись за границу и должны были усилить пламя революции в американских колониях. Вслед за декларацией независимости, которая родилась в Филадельфии 4 июля 1776 года, после пяти лет борьбы американские колонии, наконец, успешно отделились от Англии.

Далее революция перекинулась в сторону Франции. Под крики: «Свобода, Равенство, Братство» граждане встали во главе необычно кровавой революции, на каждом шагу припоминая монархам, что их дни сочтены. Французская Революция привела к созданию могущества Наполеона.

Период правления Наполеона явился для истории мира особенным; ни раньше, ни позже не появлялся никто настолько необычный. Подобно тому, как когда-то Александр Великий, Наполеон стремился изменить европейскую культуру. Союз Папства с Альянсом, направленный против Французской Республики, и убийство французского атташе – Бассвилля– в Риме спровоцировали Наполеона совершить нападение на папские позиции. Наступление закончилось перемирием в Болоньи 25 июня 1796 года.

При попытке вызвать революцию в Риме застрелили французского генерала Дюфо, после чего французы заняли Рим 10 февраля 1798 года и через пять дней провозгласили о создании Римской Республики. Позже папа отказался подчиниться и был привезен в Рим ночью 20 февраля и перевезен в Сену, а потом во Флоренцию. Под конец марта 1799 года, не смотря на недомогания, папа был поспешно перевезен в Парму, Пьяченцу и Турин, а потом через Альпы в Бриансон и Гренобль, и, наконец, во Флоренцию, где должен был подлечиться, прежде чем его перевезли дальше.

Подписывая конкордат с Пием VII, коронованным в марте 1800 года, преемником Пия VI, Наполеон ясно выразил свои требования. Пий VIIотказался принять представленные условия, в результате чего был приговорен к домашнему аресту (отбывал его 14 лет), и был изгнан из Италии и перевезен в Фонтенбло. Помимо того, что после падения Наполеона в 1814 году Пий VII триумфально вернулся в Рим, в оставшуюся часть столетия Папство должно было потерять свой престиж, власть и собственность.

Ни одно из этих эпохальных событий не было преувеличено Джоном Латропом (1731-1820), теологом, получившим образование в Еле. Латроп отличился особенной активностью, обращая внимание на исследования Жюри, который предвидел Французскую Революцию почти за сто лет до нее. Благодаря проникновенному труду Латроп понял важность библейской хронологии. Вскоре Уильям Миллер (1782-1849) и другие должны были открыть другие долго остававшиеся сокрытыми жемчужины.

Свобода Вероисповедания

В то же время рассудительность президента Соединенных Штатов Джона Адамса сохранила молодую республику от войны с Наполеоном. Из своего кабинета в Филадельфии, первой штаб-квартиры правительства, Адамс смотрел на улицу и был свидетелем великих перемен, влияющих на форму религии. Президент в совершенстве осознавал, что мощь религии не может быть использована для добра или зла. Адамс, в общем-то, считал, что до тех пор она была использована в злых намерениях, и он усиленно поддерживал идею отделения государства от церкви. Его роль нельзя переоценить. Как только была ратифицирована конституция нового народа, Адамс сразу признал ее неполной, поскольку она не гарантировала защиты прав человека.

Джефферсон и Мэдисон согласились приготовить проект постановления и подкорректировать упущения. Текст внесения поправки в конституцию, ратифицированную 15 февраля 1791 года, определил существенное направление в отношениях между государством и церковью. Впервые в истории свобода вероисповедания стала частью официальной политики государства: «американский конгресс не будет заниматься законодательством для установления правящей церкви или же законодательством, которое бы запрещало исповедание какой-либо религии».

Прошло 265 лет от смерти Феликса Майнца, первого Анабаптиста – мученика во время «третьего крещения» в морозных пучинах реки Лиммат в округе Вилленберга в Швейцарии. В конце концов прошение Анабаптистов о разделении государства и церкви было урегулировано юридически. На пороге девятнадцатого века культура в Европе и Северной Америке обрела религиозную, общественную, политическую и научную форму,  которая Лютеру и не снилась. Это является исполнением обетования, данного Христом собранию в Филадельфии: «знаю твои дела; вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее» (Откр. 18:3). В следующем столетии экономический переворот, который был результатом «промышленной революции», а также научное развитие должно было бросить также и христианству серьезный вызов, как и обеспечить большой триумф.

Источник: TheHerald ’04,4-7